меж бесконечных тавтологий
и бесполезных биохимий —
ты луч во тьме любой дороги,
ты штиль в груди любой стихии.
своей не понимая силы,
ты излучаешь столько света —
что мог спасти бы хиросиму,
родись ты раньше на полвека…
но вторгнись ты в клубок событий —
наперекор скупому небу —
его запутанные нити
не привели тебя ко мне бы.
и в мире — все равно паршивом
(пусть малость просветлевшем внешне),
меня бы тихо удушила
тебе не отданная нежность.
0
перспектива потопа — страшней самого потопа,
потому что, когда ты стоишь на краю обрыва,
вспоминается весь твой скупой, бесполезный опыт:
от рождения и до сегодняшнего прилива.
перспектива потопа — страшней самого потопа,
потому что, когда ты спускаешься к океану,
из глубин его слышится древний, манящий шепот,
приглашающий то ли в пекло, то ли в нирвану…
перспектива потопа — страшней самого потопа,
потому что, когда потоп набирает темпы,
ты ложишься спиной на поверхность его потока,
и легко утопаешь в пучине его контемпа*…
Контемп (англ. contemporary) — направление современного танца, сочетающее хореографические методики западного и восточного искусства движения.
11.08.2014
остудить бы сердца, отвести войска,
привести бы в порядок свою страну…
и не следует правых в войне искать
(это тоже ведь способ вести войну) .
поедает купюры голодный мир,
но когда-то приблизится «время Ч»…
и тогда не поможет ни фунт, ни лир,
ни кредитная карта, ни тревелчек.
не помогут подземные города,
не помогут воздушные корабли,
если с неба исчезнет одна Звезда
от того, что с ней справиться не смогли.
от того, что в спирали прозрачных дней,
заслонившись от света других планет,
разукрашенным стадом ползли по ней
почитатели блеска чужих монет.
но однажды обрушиться звездный шлейф
и когда ты увидишь его вдали —
не жалей, человечество, не жалей
положить пятаки на глаза Земли
оставить планы.
сорваться в лето.
последним рейсом
за край земли.
у океана
считать кометы,
бросать монеты
в ночной залив.
оставить лето.
сорваться снова.
за крайний север,
полярный круг.
искать ответы,
вникать в основы…
«ничто не ново» —
твердит испуг.
«ничто не вечно» —
кричит свобода —
«лишь ты способен
себя спасти».
назад по встречной
уходят годы
уходят годы
в инфинитив…
есть такие слова – что нельзя молчать
и такое молчание – хоть убей…
от души я своей отрываю часть
и кладу на ладони ее тебе
(потому, что слова не имеют вес.
говорить их, порой, бесполезный труд)
разделяем мы поровну эту взвесь,
и молчание катится по нутру.
и когда мы насытимся тишиной
или нами насытится тишина —
вот тогда приходи говорить со мной,
если ты не успеешь всего узнать.
в сплошное полотно сливаются пути,
срывается состав с последнего маршрута.
не спрашивай меня, хочу ли я спастись…
пролистываю жизнь минута за минутой:
пытала тишиной, свистела соловьем,
то улыбаясь нам, то пробегая мимо,
мы грелись, как в мехах, в дыхании ее
и верили всерьез, что мы неуязвимы.
нам даже удалось не выжить из ума,
под сапогами тех, кого пустили в душу…
но ветер остывал, и близилась зима,
и мы в своих домах не знали, что снаружи
сквозь горы и леса, поля и города,
сквозь суету витрин и тротуаров кротость —
по рельсам ледяным несутся поезда
и черная звезда им освещает пропасть.
БЖ, Владу, Артему, Машке, и многим другим, несущим огонь голыми руками.
«Потому что война одна у меня – Любовь.
И пока она есть, − я знаю, зачем живу.»
БЖ
этот ветер срывает личины с друзей и врагов,
обнажая все то, что до срока скрываться могло бы…
по ночным переулкам продрогшая бродит любовь,
изо всех своих сил согревая озябшую злобу
облетают слова с перемазанных кровушкой ртов,
словно листья багряные рвутся по осени с клена,
убеждая нас снова и снова, что дарят любовь,
раздирая гортани за право примерить корону…
но ирония в том, что царей отличить от рабов
не способен никто. проявляя железную волю,
изо всех своих сил пробирается дальше любовь,
через тернии к звездам по снежному минному полю.
все, что когда-то было — укрыто пеной…
ты открываешь искрящиеся глаза,
я замираю в агонии вдохновенной…
счастье, не оборачивайся назад.
времени беспощадная мясорубка
крутится еле-еле, вот-вот замрет.
счастье мое сегодня особо хрупко,
будто его зима заковала в лед.
счастье мое вне памяти и вне тела,
счастье мое срывается на фальцет…
ты не поверишь, но я его не хотела,
не представляла
ни разу
за тридцать лет.
как беспощадная и бессмысленная стихия,
разворотившая целый мир на своем пути —
выйдем мы на берег чистые и сухие,
с новыми силами, спрятанными в горсти.
с новыми песнями про чарующую свободу,
с девственной памятью, выбеленной душой…
не забывая лишь то, что вернемся в воду
сколько бы каждый из нас с тобой не прошел.
как тебе там живется в твоем дому?
варятся супчики, взращивается герань?
сереньких будней подслеповатый мул
каждое утро тянет в сырую рань?
а у меня перессорились день и ночь —
поочередно мои выкалывают глаза…
вечером требую: господи, обесточь!
утром молю его: господи, озадач!
он улыбается, переключает свич
и из меня по новому льется речь
если тебе ее не дано постичь —
можешь попробовать просто ее сберечь.
Ильинская Владислава 